У озера малопоэтическое название — Свиношное.
Но рыба в нем водится.
И плотва, и окунь, и ротан, и щука.
В основном брожу по мелководью и ловлю щучек на спиннинг. Попадаются небольшие экземпляры, до килограмма. Но мне хватает с головой. Еще одариваю поселковых друзей.
У одного из них иногда беру лодку, если охота отвести душу на природе и посидеть с удочкой в тростниковых заводях.
Между светлой водой и такими же чистыми небесами ты как будто не в старом, наспех сбитом челне (такие лодки мещеряки называют «черными»), а в колыбели, только что появился на свет. Нет никаких мыслей, просто лежишь в полусне-полуяви, предаваясь телом и душой неге бытия.
Иногда я спиннингую с лодки. Меньше зацепов за траву. Плюс тренировка в точности заброса. Да и экземпляры попадаются посолиднее. Мимо проплывают берега. Лодка сколь-зит по метелкам тростника, счесывает зеленые кудряшки деревьев, сбивает тонкий сухостой.
И хотя под тростником то и дело всплескивает рыба (скорее всего, щука гоняется за мальком), я решаю, что пора сматывать удочки.
День стремительно разгорается. Солнце набирает силу, слизывая остатки знобкого ночного тумана. Я возвращаюсь домой с чувством выполненного долга. Добыча со мной, надежно укрыта листьями на дне сумки.
ПО ДОБЫЧЕ И ЗАПАС
Азарт в крови у добытчика, охотника. Без него он вряд ли решился бы выбраться в непогоду из дому, добровольно отсечь привычные блага цивилизации, лишить себя комфорта.
Однако не менее ценное качество (у кого от природы, а у кого приобретенное с опытом) — умение утихомирить охотничью страсть, вовремя остановиться, зная норму добытого.
Добытчик — потребитель природных благ, но одновременно и их полноправный хозяин. Чем жили мои далекие предки? И здесь в Мещере, и за днепровскими порогами на просторах Великого Луга? Прежде всего они заботились о хлебе насущном.
И стар и млад занимались добычей пропитания и предметов повседневного спроса. Про охоту, рыбалку и другие промыслы, которыми кормились жители сельбищ и хуторков, так и говорили: добываться или идти на добычу.
|
|
Днепр и его плавневые протоки были главными кормильцами моих родичей — запорожских казаков. Для большинства из них рыбный промысел был жизненно важным ремеслом, а нередко и единственным средством существования.
«Дал Бог рыбу, даст и хлеб», — говорили сечевики. Один старый запорожец, вспоминая свою казацкую молодость, рассказывал: «Рыба какая была тогда, такая есть и теперь, только ее не осталось и сотой доли: вылавливают, не дают вырасти. В старину так не делали. Наловили рыбы, ту, что побольше, берем, что поменьше, выбрасываем в воду: пусть растет».
Я не ощущал себя полноправным хозяином Свиношного, но меру знал. Богатая добыча — это твой фарт, но прежде всего большая забота, порою доходящая до головной боли, — переработать всё.
Неизвестно, когда и каким способом человек впервые добыл птицу или зверя, поймал рыбу или попробовал на зуб первый грибок. Однако нет сомнения, что среди первостепенных забот древних собирателей, охотников и рыбарей было стремление сохранить добычу.
Это в крови и у современных добытчиков. «Без запасу нет припасу», — поучал меня один сибирский кержак, пластая для копчения пудовую нельму.
Уже больше года у меня дома хранится кусок твердого, как камень, овечьего сыра, который мне подарили бедуины в Иордании. До сих пор я использую его крохи в различных блюдах как пикантную добавку.
Американские индейцы издавна употребляли в пищу пеммикан — спрессованный порошок из высушенного на солнце и измельченного мяса, которое смешивали с растопленным жиром и соком диких ягод.
На Шри-Ланке мне довелось быть свидетелем того, как жители обмазывали куски мяса медом и клали в дупла деревьев. Отверстия затыкали ветками и хранили этот запас в течение года.
|
|
В Монголии я наблюдал, как кромсают на полосы мясо только что зарезанного барашка и развешивают на шестах. Юкола — самый, пожалуй, простой и распространенный способ обработки и сохранения рыбы, к которому прибегают северные народы.
Во время сплава по Енисею я прямо в лодке вывешивал на мачтовых тягах распластанные рыбьи тушки. Без соли на речном ветру и солнце они подвяливались буквально за несколько дней. От добрых рыбных обедов и к ужину оставалось…
ТРЕТЬЯ ОХОТА
Июнь был холодный и дождливый, а июль сухой и жаркий. В середине месяца пошли грибы. Лес начинается сразу за воротами моего жилища. Но я на велосипеде по тропкам и заросшим проселкам старался забраться подальше. Обследовал в основном знакомые грибные места.
Оставлял велосипед в какой-нибудь ямке, прикрывал ветками и начинал нарезать круги. Ориентировался по солнцу. Если небо вдруг заволакивало тучами или падал туман, то выручал компас. Несколько раз, когда его забывал, приходилось плутать в дебрях.
Добытчик в азарте частенько сбивается с тропы и попадает в нехоженые глухие места, из которых нелегко выбраться.
Собирание грибов недаром называют тихой охотой. Определить, где какой гриб растет, найти в чаще нетронутое грибное место способен не каждый. Для того чтобы с полной корзинкой вернуться домой, не заблудиться и не промокнуть под дождем, нужны навыки следопыта, охотничья сноровка и нюх. Но прежде всего умение ориентироваться в незнакомой местности.
С замиранием сердца оглядываю ложбинки, нагибаюсь под кустиками, ворошу листья, которые соблазнительно бугрятся.
В страстном желании обнаружить первый гриб постоянно шепчу: «Ну, грибок, покажись, яви себя, дорогой!» Эта фраза стала почти ритуальной. Один сборщик, которого встретил в лесу, мне сказал, что с грибами надо разговаривать
по-человечески. Суеверие, конечно, но с тех пор такое общение у меня вошло в привычку…
Богатым сбором похвастаться не могу: боровики перезрелые, скособочившиеся, рыхлые. Ладно, для сушки сойдут.
Однако попадаются и крепенькие молоденькие красавцы-подосиновики. Пошли уже рядовки, зеленушки, волнушки, моховики. Не брезгую и свинушками. Особенно маленькими, с витиевато завернутыми краями шляпок.
|
|
После долгих блужданий я наконец дождался крепкого рукопожатия удачи. Это случилось на небольших лесных болотцах. По краям из мха торчат темные шляпки подберезовиков. Гриб крепкий, чистый, отменный для всех кулинарных надобностей. Я что-то громко выкрикиваю. Это клич победы.
Душа переполнена восторгом. Но я стараюсь его сдерживать. Судьба добытчика весьма переменчива. Во время восторга ты расслабляешься, теряешь чувство опасности.
СВОЯ НОША
Неважно, с какой добычей я возвращаюсь домой — богатой или малой, главное — с чувством выполненного долга.
Даже десятку грибков на дне моей латаной-перелатаной ивовой корзины, как в этот раз, радуюсь не меньше, чем грибному изобилию, для которого порой приходится и рубаху с себя снимать. Тара дороже товара, потому как добытое часто приходится переносить на большие расстояния. Для этого существуют различные приспособления.
«Раньше, внучек, мы как с базару шли? К лантуху привязывали торбу, лантух за спину, а торбу на грудь. Так пеши и добирались до дому», — рассказывала украинская бабушка. А российская вспоминала: «У нас в ходу все больше пестери были.
Это такой плетенный из бересты короб с лямками. С ним и по ягоды, и по грибы, и в столицу за харчами». В народе придумано множество приспособлений для переноски груза. Во время сплава по Енисею в одном зимовье, где я провел ночь, мне на глаза попалась обтянутая берестой еловая рамка с привязанными к ней полуистлевшими кожаными ремешками.
«Это поняга, — объяснил приехавший утром на лодке хозяин. — Еще от дедов осталась. Многие таежники такими горбовиками пользуются». Охотник вытащил из чулана и продемонстрировал мне свою самоделку.
Она представляла собой снабженный лямками станок из алюминиевых трубок с выступом для груза. «Удобная штука для любой добычи, — сказал сибиряк. — Хоть ведро за спину ставь, хоть короб с грибами, хоть мешок с орехами, и даже тушку кабанчика или тайменя пудового».
Жители сибирских медвежьих углов, тех же северных енисейских деревень, не теряют связи с дикой природой, которая щедро делится с человеком своими дарами. Мужчина-добытчик тут не только кто хорошо зарабатывает, но и кто на таежных огородах всегда найдет что положить сразу в рот, а что сохранить «в год», про запас для семьи…
Мне сегодня повезло. Повезло, что не накрыл дождь, что не заблудился, не споткнулся, не напоролся на сук (и такое бывало), не натер ногу. И что добыл самую малость, тем самым освободив вечер для других, не грибных дел, хотя бы для того чтобы полистать книгу, просто посидеть у жаркой печи и осмыслить те недели, что прожил на хуторе.
Вспоминается путешествие по терраям Непала. На одной мелкой речушке я обратил внимание на старушку, которая добывала рыбью мелюзгу с помощью тарелок, покрытых марлей. Через отверстие в ткани рыбки попадали внутрь.
|
|
Мальков потом даже без обработки непальцы жарили в растительном масле с добавкой каких-то ароматических специй.
Корми, Бог, малым! С этими мыслями я часто проводил вечера. Размышлял, думал, осмысливал. Добытчик, привыкший общаться с природой, не может не быть философом.
СУББОТНЯЯ БАНЬКА
По субботам я выбираюсь в баню. Попариться, помыться, похлестать себя березовым или дубовым веничком — святое дело для добытчиков всех мастей. В какие бы дебри ни забрасывала судьба лесного промысловика, он рядом с жилищем обязательно возводил баню.
В енисейском поселке Бахта добытчики соболя рассказывали мне, что, задумав строить зимовье, они прежде всего валят осинник для баньки. Их добычливая тропа не обходила и березняки, где они заготавливали банные веники, а на опушках собирали разные целительные травы, которые втыкали в пазы между бревнами.
Банное омовение могло совершаться и перед походом в тайгу. Во-первых, в этом случае зверь не мог учуять человеческий дух.
А во-вторых, некоторые сибирские народности считали, что человеческая нечистоплотность может навредить матери-природе, и она перестанет снабжать людей своими благами. Кстати, банные избушки в медвежьих углах нередко служили мне единственным надежным приютом в скитаниях по Сибири.
Несомненно, баня — это еще и своеобразный клуб для охочего до всяких лесных, болотных и речных промыслов люда.
В бане можно поведать об удаче, огорошить слушателей какой-нибудь дивной историей, которая приключилась во время охоты, рыбалки или сбора грибов, ну и, конечно, послушать фартовых добытчиков: может, они ненароком выдадут какой-нибудь секрет?..
Возвращаюсь из бани, быстро растапливаю печь и, как водится, под соленые грибочки, вяленую плотву, жареных окуньков с чесночком и майонезом (рецепт подсказал один местный рыбарь), разваристую картоху, салатик из дикоросов…
Это апофеоз моих недельных будней, мгновения счастья, которые кратки, как жизнь исчезающих в черном небе костровых искр. Но все-таки они еще случаются. И эти мгновения, и искры.
Оглядываю закрома и запасы в них. Все в надежной сохранности, все по своим баночкам, мешочкам, коробочкам, полочкам. Я победитель, рейнджер, кругом крутой парень. Все могу. Везде поспеваю. Засыпаю с чувством выполненного долга.
Впрочем, его нет. Никому ничего не должен. Может быть, только судьбе и природе, которая даровала мне добычливую тропу. В том числе, наверное, и судьбу.
Источник: ohotniki.ru
