Солнце уже поднялось, высветив каждый кустик.
Я в шалаше с моей любимой лопоухой помощницей Радой.
Трофеи у нас достойные.
Тишина. Боже! Красотища-то какая! Как тут не согласиться с Ф. Достоевским — «Красота спасет мир».
О! Кукушка. Дай-ка спрошу, сколько мне … нет, не буду. Сколько есть и сколько осталось, все мое.
А подсадная тем временем, поплескавшись в воде, забралась на кружок и задремала. От нахлынувших чувств сложились незатейливые строчки.
И вновь весна на белом свете!
Звенят веселые ручьи,
А чибисы над лугом на рассвете,
Все вопрошают «вы-то чьи?»
Живу девятый десяток, а кто-нибудь позови на охоту, я непременно засобираюсь. Перед глазами проплывают картинки из далекого детства…
Наши отцы и старшие братья ушли на войну. Матери и подростки работали на полях и фермах не покладая рук — все для фронта, все для победы. А мы, ребятня 4–6 лет, пребывали в поисках добыть что-нибудь съедобное.
Шарили в гнездах птиц, собирая яйца на жареху, из рогаток стреляли дроздов, иногда при попадании в голову сшибали и голубей. Весной с ведрами бегали по степи, выливая сусликов из нор. Их мясо было такое вкусное! Ребята постарше делали поджиги-пистолеты и с ними охотились.
Моя «творческая» мысль пошла дальше. Я умудрился из трубки радиатора трактора «ЧТЗ» сделать «ружье». И оно стреляло! На заряд шла сера со спичек, за что попадало от матери. Как-то, копаясь в комоде, нашел патроны.
Разрядил их, и черный порох засыпал в «ружье», запыжевал бумагой, а сверху всыпал несколько дробин. Ружье «жахнуло», да так, что ствол разорвало и левая щека была утыкана несгоревшими черными порошинками. Мать потом их выковыривала иголкой. Но это не охладило моего желания охотиться.
Вернувшийся по ранению отец, увидев во мне охотника, отдал берданку 28-го калибра. На возражения матери заявил: «Пусть охотится. А то из этих самопалов выбьет себе глаза».
Так я стал охотником.
Охота закалила мой дух и тело: выполнил норму мастера спорта СССР по стендовой стрельбе, 33 года отдал службе Родине и сегодня не откажусь побродить с ружьишком.
Охота-а.
Мы произносим это волшебное слово, и сердце наше смягчается. Читая «РОГ» или охотничий журнал, мы непременно порадуемся чьей-то удаче. За это и любим наши охотничьи издания. Ах охота, охота!.. Сколько умов пыталось постичь твою суть и понять, чем ты берешь охотника за душу.
Классик русской охотничье-рыболовной литературы С.Т. Аксаков тонко подметил: «Кто заставляет в осенний дождь и слякоть таскаться с ружьем (иногда очень немолодого человека) по лесным чащам и оврагам, чтобы застрелить какого-либо побелевшего зайца? Охота.
Кто поднимает с теплого ночлега этого хворого старика и заставляет его на утренней заре, в тумане и сырости, сидеть на берегу реки, чтобы поймать какого-либо язя или голавля? Охота.
Кто заставляет этого молодого человека, отлагая только на время неизбежную работу или пользуясь полуденным отдыхом, в палящий жар, искусанного в кровь летним оводом, таскающего на себе застреленных уток и все охотничьи припасы, бродить по топкому болоту, уставая до обморока?
Охота, без сомнения, одна охота. Вы произносите это волшебное слово, и все становится понятно».
1947 год. Глухая оренбургская деревня. Время голода и переселения людей после войны. У нас появился новый сторож, охранявший амбары, ток, комбайны и трактора. Жил в сторожке и выглядел «страшным»: черная борода, голова с непричесанными волосами, что сорочье гнездо.
Матери им пугали малолетних детей: «Вот придет Васяня с мешком…» У него до колена не было левой ноги. Вместо нее — деревяшка. Он ходил на костылях. Как-то, возвращаясь из школы, увидел его, идущего на костылях, на груди висело ружье, а за спиной мешок, выгоревший от солнца, ветра, дождей и скитаний по фронтовым дорогам.
Охотник! И когда по пороше с отцом выходили за околицу, он, заметив круглые вмятины на снегу, говорил: «Васяня прошел.
Пойдем искать зайцев в другую сторону». Мне очень хотелось с ним подружиться, но я стеснялся к нему подойти. Однажды, повстречав меня с ружьем, он предложил пойти на зайцев. Все в нем было интересно. Особенно ружье. Двустволка без курков. Диво!
Мне хотелось увидеть, как он будет стрелять в зайца. И вот однажды из-под кустика седого ковыля, присыпанного снегом, взметнулся русачина и, прыгая из стороны в сторону, пустился наутек. Костыли летят в стороны, ружье у плеча, громыхнул выстрел, и Васяня валится вперед.
Руки вытянуты, ружье висит на шее. Я даже не увидел сраженного зайца. Настолько меня все поразило! Я стоял, разинув рот, пока Васяня не попросил помочь ему подняться и сбегать за зайцем. По глубокому снегу он на охоту не ходил. Сидел в сторожке и много пил.
С приходом весны Васяня оживал, и мы до глубоких снегов ходили на охоту. Охотничья страсть в нем была так велика, что он до крови натирал свою культю и по нескольку дней сидел в сторожке. Я к нему часто забегал. Приносил молока, ходил в магазин за хлебом, махоркой, спичками и водкой.
Продавщица всякий раз, подавая мне бутылку, вздыхала: «Снеси-ка этому горемыке». В художественной литературе мы находим немало примеров тому, как охотничьей страсти люди отдавались до самозабвения.
Иногда, перебирая журналы «Охота и охотничье хозяйство», непременно задерживаю в руках № 8 за 1983 год и с душевным трепетом перечитываю рассказ Д. Дурасова «Обладатель дивной Лебеды».
Как пронзительно, до слез он «набросал портрет» Максима Максимыча, человека, влюбленного в охоту и свою спутницу — ружье мастера Лебеды! А в конце охотничьей тропы, находясь на смертном одре, посвятил ей проникновенные слова.
Лебеда моя, лебедушка,
Лебеда моя пистонная,
Что давно висишь на гвоздике,
Точно лента похоронная!
Я спрашиваю, а что изменилось за прожитые годы? И сам отвечаю — нравы. Тогда в деревнях не было привычки, уходя из дома, запирать его на замок. Достаточно было набросить накладку на пробой, и всем ясно — хозяев нет дома. Но сегодня время такое тревожное, а люди стали более жесткие, циничные.
Почему власть так относится к своим бедным, да и старым охотникам — раз денег нет, сидите, дома. Депутаты ГД и чиновники всех мастей не понимают или не хотят понять, для них охота — это окно в природу. Истинные охотники — молодые и пожилые, бедные и богатые с наслаждением припадают к нему. Только для богатых оно распахнуто настежь, а для бедных и пожилых, к сожалению, сузилось до размера форточки, в которую так хочется заглянуть.
Да жаль, … Депутаты ГД и чиновники делают вид, что они денно и нощно пекутся о нас. Хотелось бы, чтобы они о своих бедных, старых и больных охотниках и вообще обо всех стариках вспоминали не только первого октября — в Международный день пожилых людей и в годовщину Дня Победы, а повседневно проявляли о них заботу.
Пора уже, господа «заседающие», исправить зловредный Закон «Об охоте…» и учесть все, что пишут про охоту и охотничье хозяйство ученые и охотоведы. Разработайте такой закон, чтобы он объединял нас.
Охотничье законодательство не должно лишать возможности предаваться охоте инвалидов, людей бедных и пожилых, носителей знаний и традиций русской охоты, охотничьей этики, связи времен и поколений. А сегодняшнее положение с охотой только способствует браконьерству.
Я обращаюсь к власть имущие: если вы думаете, что, войдя в положение бедных и старых охотников, вы распахнете пред ними врата, и они все рванут на халявную охоту, глубоко ошибаетесь.
На это, с сожалением, только и могу возразить:
Ах время, время, времечко,
Тебя мне не вернуть,
Уж лысым стало темечко,
Инфарктом давит грудь.
Поинтересуйтесь, господа, как живут пожилые охотники на «загнивающем» Западе! Как о них заботятся, определены специальные дни охоты, введены льготные лицензии.
Прочтите в журнале «Охота и рыбалка 21 век», № 12, 2007 г., статью Стива Хелси «На загонной охоте в Уэльсе». Увидите красочные фотографии пожилыхохотников из США. У многих в руках трости и палки, на которые они опираются при ходьбе.
За пять дней охоты ими расстреляно 2 тысячи патронов, на восемь человек добыто 370 птиц! Вот бы нашим бедным и пожилым охотникам хотя бы разок в конце жизни побывать на такой охоте. А вы их заперли по домам. Не берите грех на душу!
Источник: ohotniki.ru
