К примеру, щуки на зимние жерлицы.
Удачи и пролеты чередуются в зимней рыбалке безотносительно к опыту рыболова и виду ловимой рыбы.
Полагаю, только окуня можно поднатореть таскать из лунок на любой рыбалке.
Матерые окунятники умеют «держать» пролеты «в узде», опираясь на особый склад характера.
Постоянный попутчик моих зимних рыбалок – Антонович – всегда называл окунятников непоседами, которых ноги кормят.
Охотника на окуня, вальяжно расположившегося в палатке, Антонович изначально презирал: называл губошлепом.
– Раскатал губы, а губозакаточную машинку дома забыл!.. – брюзжал товарищ.
– За окунем побегать надо, изрядно попотеть, дырявя лед!..
Мои знания окуневой охоты в те годы фундаментальностью не отличались. Ловить окуня целенаправленно не стремился, предпочитая «высиживание» нескольких крупных коробов-карасей или одного-двух сазанчиков. Зимние караси и сазаны окрыляют рыболова, а поимка даже сотни окуней – рядовое, привычное явление, не удивляющее и не окрыляющее рыболова-зимника.
Не возмущайтесь, пожалуйста, уважаемые читатели! Эти заблуждения однажды улетучились… Но до этого момента собственные оценки зимней окуневой охоты были именно такими. Крупный окунь почему-то не попадался, а «ладошечный» особо не прельщал. Баловство…
Очередной выезд на рыбалку совпал с морозом. «Берендеево царство», даже в утренних сумерках, поражало белизной и мохнатостью. Любую тонюсенькую былиночку мороз облепил инеем, превратил в белую мохнатую палку. Уши мороз тоже не щадил, заворачивая их в трубчатообразные нашлепки на никчемной головушке, отважившейся сдуру ринуться в стылое и чуждое теплому и нежному человеческому телу пространство, где, может быть, клюнет раз-другой дурацкая рыба.
Для Кубани обзор пустого льда на проточных прудах бассейнов рек Челбас или Бейсуг – картинка удручающая, не характерная. Обычно здесь в любой зимний день наблюдаешь рыболовов из ближайших хуторов и станиц.
В отличие от других регионов России, Кубань населена густо. Но в тот день мы проехали мимо пустого льда шести прудов и сошли на лед седьмого проточного пруда одни-одинешенькие.
Толщина льда превышала 20 см, а лед оказался «железным»… Надежды на клев покинули еще в дороге. «Продырявили» во льду по одной лунке – и угомонились метрах в 30-40 от берега, над глубиной около 2,2 метра.
Лунки ежеминутно затягивала прозрачная корочка льда. Рыбалка нас раздражала борьбой с оледенением лунок, морозом, бесклевьем и вообще. Только завтрак в теплом салоне автомобиля смог быстро восстановить душевное равновесие. Поели слегка и, умиротворенные, проголосовали за 15-минутную дрему. Намерзнуться успеем…
– Десять часов! Называется, подремали… 15 минут… Три часа продрыхли, всю рыбалку проспали! – бушевал Антонович укоризненно. – Мороза-то тю-тю!
Лески, конечно, вмерзли в лед. Пришлось аккуратно подрубать стенки лунок маленькой пешней. И что-то тяжелое задергалось, заворочалось в глубине. Оказывается, крупная плотва заглотила крючки с мотылем и смиренно ожидала нашего прихода к лункам… Вскоре поклевки последовали с интервалом не более 20 секунд.
Горка отборной плотвы росла на льду – и вдруг клев кончился, а из набежавшей огромной тучи посыпались редкие снежинки. Поплавки «уснули» в лунках. Как будто интенсивный клев пригрезился нам.
– Обед! – прокричал Антонович. – Десять минут первого, часов до двух, полагаю, можем отдыхать…
Но отдых не получался. Пообедали торопливо, посматривая на удочки. Мерещилось, что клев возобновился. Вскоре сошли с высокого берега на лед, но поплавки все так же «спали» в лунках.
– Пробегусь туда-сюда, поищу более клевое место, – не выдерживаю затянувшуюся паузу в клеве.
– Здесь пока делать нечего и мне… – откликнулся Антонович.
От берега удалились метров на 150, почти до середины широкого плеса. Глубина в новых лунках оказалась около трех метров. Но поплавки «уснули» и в новых лунках.
– Погреюсь, – сказал сам себе Антонович. – Поиграю мормышкой. И закопошился над снастью, меняя поводок с крючком на поводок с мормышкой-кристаллом. Последовал примеру друга, но боковым зрением все же отметил рывковый сгиб удилища товарища…
Мороз и сумерки опускались на лед пруда. Мерзли пальцы рук, а мы продолжали лихорадочно играть мормышками…
Рядом с Антоновичем на льду лежали пять судаков длиной около 0,7 метра, рядом со мной – пять окуней-горбачей. Каждый весом не менее 1,5 кг.
Пять огромных горбачей, впервые лично пойманных со льда!
Дома мне снился сон-кошмар: пальцы рук одеревенели, скукожились, настырно продолжаю играть мормышкой, буравя лунку взглядом…
Две моих сущности Близнеца яростно спорили: «Ты неизлечимый больной, если не можешь прервать рыбалку!..» и «Сам ты неизлечимый больной, если можешь прервать такую рыбалку!..»
Источник: ohotniki.ru
