Можно было забрасывать блесну прямо от обеденного стола, что собственно и делали многие члены экспедиции.
Ловили на червя или муху серебристую сорогу и хариуса.
Те, кто имел спиннинг, приносили окуней и некрупных щучек.
Я уходил от лагеря на пару километров вверх по течению и, меняя блесны, бросал их на самую середину реки в наиболее глубоких местах, зная, что крупные щуки живут в глубоких омутах.
Попадались экземпляры весом до полутора-двух килограммов, а еще чаще – окуни граммов по триста.
И вот в один из теплых июньских вечеров я не пошел как обычно далеко, а решил проверить ямку буквально в полукилометре от нашего лагеря.
Привязав крупную медную «ложку», далеко забросил и, посчитав до шести, начал потихоньку наматывать леску.
Блесна за что-то зацепилась, и я резко дернул, чтобы освободить снасть от зацепа, но почувствовал по характерной потяжке, что это вовсе не зацеп.
Что-то сильно, стараясь оборвать леску или вырвать из рук спиннинг, дергало и одновременно тащило снасть вглубь омута. Началась борьба. Катушка противно трещала, леска должна была вот-вот кончиться. Начал тормозить вращение катушки еще и большим пальцем руки.
Когда лески осталось не более метра, рыбина, очевидно, подустав, остановила стремительное движение. Держа леску «в натяг», начал потихоньку крутить катушку. Складывалось ощущение, что на противоположном конце находится огромное, тяжелое и сырое бревно.
Леска метр за метром с большим трудом ложилась на барабан катушки. Вот вновь мощная «потяжка», и леска, со звоном, под «радостный» визг фрикциона, буквально за пару секунд снова вся в реке. Торможу ее стремительное движение.
Леска толстая, 0.4 мм, но натянута как тетива у лука и может лопнуть в любой момент. Мастерство рыболова заключается именно в чувстве грани между обрывом снасти и максимальным ее натяжением. Нельзя переусердствовать, но и слабина может позволить рыбине сделать резкий рывок, и тогда неизбежен обрыв или сход.
Пока все шло по классическому сценарию. Щука, а я почему-то в этом не сомневался, быстро устала, и наше «перетягивание каната» потихоньку двигалось в сторону берега. Рыбу так еще и не видел. Вот уже удалось смотать около половины лески, и я продолжал тянуть своего соперника на берег, как вновь очень сильный рывок, и… леска предательски провисла.
Оказалось, блесна цела, а вот тройник превратился в двойник.
Я очень расстроился, достал из кармана старый кожаный портсигар, в котором носил с собой запасные блесны, снял с одной из них тройник и приладил его вместо сломанного. Сделав около двух десятков безрезультатных забросов, пошел в лагерь с пустыми руками. Видимо, щука после такого мероприятия, утратила свой неуемный аппетит.
Вернувшись из очередного маршрута и поужинав удивительно вкусными жареными пескарями, пойманными прямо у самых палаток нашим поваром, пошел к заветному омуту. Проверил тройник на блесне и слегка подточил его.
Делаю заброс. Второй. На третьем ощущаю сильный рывок и мощную потяжку. Есть! Уже по первым секундам схватки узнал свою «знакомую».
Все повторяется в той же последовательности, и в конце концов мне удалось подвести рыбину метра на два к берегу. Показалась огромная, темно бурая, почти черная голова с большими глазами. Господи, неужели такие бывают! – подумал я и, видимо, на какую-то долю секунды ослабил натяжение лески.
Щука незамедлительно воспользовалась этим и торпедой рванулась в реку, но не вглубь, а у самой поверхности. Рукой притормаживаю катушку, и когда она уже почти перестала вращаться, рыбина выскочила из воды во весь свой гигантский рост и, стоя на хвосте, затрясла башкой так, что было слышно, как звенит блесна. Леска вновь ослабла…
На этот раз все было цело. Щуке просто удалось выбросить блесну. Крючок, очевидно, зацепился не за мягкие и в тоже время очень прочные ткани ее глотки, а за костистую челюсть и не смог ее пробить насквозь. В результате – банальный сход. Сказать, что я расстроился, это ничего не сказать.
Решено было через пару дней продолжить состязание с рыбиной. Пока счет был два – ноль в пользу щуки.
У заветной ямы я был часов в пять вечера. Солнце стояло еще высоко, но не было тягучей и изнуряющей жары. Срезав все кусты, росшие у воды в непосредственной близости от ямы, и выстрогав из одной толстой ветки ловкий «багорик», я сделал первый заброс. Подождав, когда блесна опустится на дно омута, начал крутить катушку.
Поклевка произошла почти сразу. Могучая рыбина вновь показала силу и сноровку. Несколько раз я ее подтаскивал почти к самому берегу, но она с новой силой устремлялась в спасительную яму. Несколько свечек с бешеным мотанием головой на этот раз не сопровождались звоном блесны. Видно, проголодавшаяся хищница на этот раз заглотила намертво.
Вот она вновь у самого берега. В воде любая рыба кажется значительно крупнее, чем на воздухе. Эта особенно, просто крокодил какой-то! Щука вновь увлекает меня за леску в воду, но уже значительно слабее. Дальше чем на пять-семь метров уйти не может.
|
|
Вот, наконец подтягиваю ее к самому берегу и, зацепив багориком под жабры, приподнимаю на полметра из воды, в то же время другой рукой не ослабляя натяжения лески. Щука бьет по воде хвостом. Делаю рывок… и вот она уже на траве в метре от воды.
Падаю на нее, прижимая руками и всем телом к земле. Она еще шевелится и «ужом» пытается выползти, но я уже продернул багорик через ее жабры и держу его за оба конца. Несколько ударов по голове рыбы рукояткой охотничьего ножа прекращают схватку.
Когда шел со своей добычей на плече, нанизанной через жабры на багорик, то хвост всю дорогу бил по голенищу сапога.
В лагере все просто на пару минут потеряли дар речи. Щука потянула на четырнадцать килограммов.
Нельзя сказать, что мясо рыбы пахло тиной, но такие крупные экземпляры не отличаются высокими вкусовыми качествами.
Наш повар, видимо, решив не ущемлять самолюбие «охотника-добытчика», накрутил из нее целый таз фарша и приготовил вкусные котлеты. Политые соусом из черемши с майонезом, котлеты прошли просто «на ура».
Источник: ohotniki.ru
