Вышел я еще в полной темноте, наметил путь по гари на высокую гору.
Или на гари след подхвачу, или с горы на широкой мари в пойме реки кого-нибудь на утренней кормежке увижу, с этой горы километра на три все хорошо просматривается.
Снег еще не самый глубокий, почти по колено и пухлый.
Такой хорошо звук шагов гасит, а одет я в мягкое и белое, карабин на плече стволом вперед висит, в руке посох, который можно как опору при выстреле использовать.
Свежие следы двух изюбрей встретились на склоне. Скорость стазу же снизилась, началось скрадывание. Несколько осторожных шагов, и — остановка, с тщательным просмотром всех ближайших зарослей и заснеженных древесных завалов.
Ноги при движении всегда медленно на опору ставятся, чтобы нечаянно сучок сухой под снегом не сломать. Ведь след свежайший, звери рядом, в любой момент можно увидеться. В затвор карабина, висящего на плече спусковой скобой вверх, снег не попадает, на стволе — пластиковая пробка, которую можно и не снимать, если что, в кармане еще пара таких есть.
А сам карабин — на предохранителе, ходить по гари с оружием на боевом взводе нельзя. Сам процесс скрадывания самоценен, это осторожность с предчувствием скорого финала охоты.
Светало с каждой минутой. К следам двух моих изюбрей присоединился след еще одного зверя, подошедшего сверху. Рассудив, что мои шансы на удачу выросли, ведь три зверя заметнее двух, я продолжил свой медленный путь поперек пологого склона.
Удивило то, что один из зверей неожиданно на наклонную валежину полез. Оказалось, что у этого третьего не копыта, а лапы круглые большие, то есть это рысь, очень крупная. Подумал еще, что охотников на следах этих изюбрей нынче много собралось, ведь рысь шла не просто так, а явно скрадывала идущих впереди оленей. Охота, ставшая еще интереснее, продолжилась.
Метров через сто, при очередной остановке, я почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Медленно повернувшись на этот взгляд, я увидел рысь, всего в пяти метрах. Котяра стоял ниже по склону на дыбах, опершись передними лапами на висящую горизонтально валежину.
Он смотрел на меня так, что это ощущалось всем телом. Рассвело уже настолько, что были видны во всех подробностях детали зверя — черные волосы кисточек на ушах, светло-серые толстые лапы, почти белые грудь и бакенбарды, а главное — огромные глаза янтарного цвета. Взгляд же этих глаз был явно недобрым.
Вероятно, рысь услышала мои шаги и вернулась проверить, кто это за ней и изюбрями идет, и только что высунулась. Ее ведь здесь две-три секунды тому назад еще не было! Бесшумность и красота огромной лесной кошки восхищали, но было ясно, что выстрела не получится, ведь олицетворение охотничьей мечты не будет ждать, пока я сниму свое оружие с предохранителя.
Пока я плавно брал карабин в левую руку, а правой оттягивал до отказа пимпочку затвора и поворачивал ее вправо, рысь оставалась неподвижной, но поставить оружие на боевой взвод не позволила — развернулась и исчезла на втором прыжке.
Все это в полной тишине, как бесплотное видение. Вскидывать карабин к плечу смысла уже не было, и я снова поставил его на предохранитель. Было ясно, что в руках у меня явно не охотничье оружие.
Ведь из любого охотничьего карабина, а также из любого, даже куркового дробовика, я бы успел выстрелить, причем точно. СКС и любая модификация АК тоже бы сработали как надо, у них предохранитель легко отключается, одновременно со вскидкой.
А тут образец конца девятнадцатого века, и хотя он мощный и точный, все равно не охотничий! В руках рысь была, но секунды не хватило удержать… А ведь если бы чуть тише шел, то рысь бы изюбря поймала раньше, чем меня услышала!
Тогда бы и повезти могло, изюбря она бы с шумом свалила, он же здоровенный! Но не наша она, ее судьба — дальше жить, неслышно по тайге ходить. Мне тоже надо дальше идти, медленно и желательно бесшумно…
|
|
Еще метров через триста я догнал изюбрей. Два моих быка уже поднимались шагом наискось по противоположному склону крутого распадка и были отлично видны в профиль. Дистанция всего метров 80, но зверей иногда закрывают прозрачные кроны молодых березок. Чистых просветов достаточно, можно стрелять спокойно, на выбор.
Первый бык огромный, с длинными и толстыми ветвистыми рогами, второй — заметно меньше, с тонкими спичками своей первой короны. Но зато весь округлый, то есть сытый, упитанный. Ясно, его и надо брать. До буранной дороги мясо по чаще на себе три километра таскать придется, в молодом его меньше и к тому же оно вкуснее.
Рысь, если бы я ей не помешал, тоже бы молодого ловить начала, а не этого бычару. Пусть живет, потомство оставляет здоровое, может, в пантовку встретимся. Стрелял, как со станка — сидя на склоне, уперев локти в колени.
Карабин выполнил свою работу отлично, пуля попала именно туда, куда я прицелился — за локоток, по сердцу. Но радость удачи не заглушила огорчения, оставленного встречей с рысью. Ведь копытные — обычная добыча, а рысь так близко могу больше никогда и не увидеть.
В руках ведь была, к тому же огромная, такие по волчьим следам бесстрашно ходят и от лаек на земле отбиваются, на дерево не лезут. Редкая зверюга, но не наша. А все из-за этого карабина!
По рассказам старых охотников, винтовки Бердана стреляли стабильно точно, вплоть до своего конца, происходившего из-за износа затвора. А у русских трехлинеек обычно первым изнашивался ствол и терялась кучность.
Те, которыми я пользовался, были изготовлены в военные годы, мне достались далеко не новыми и расстрелялись очень быстро, особенно карабин. Сложилось впечатление, что каждый выстрел калибр ствола увеличивал. Я после охоты, на которой в лося только с третьего раза попал, решил точность боя проверить и очень удивился.
В прошлом сезоне пуля всегда куда надо прилетала, ствол вроде берег, он блестит и нарезы отлично выражены, а разброс стал метровым и пули в мишень иногда боком приходят. А на найденной следов нарезов вообще не увидел. Оказалось, что эта пуля по стволу до затвора без зацепа падает. Все, ружье кончилось, такое уже не лечится.
Но некоторые длинные трехлинейки, особенно довоенных лет выпуска, а также биатлонки спортивные и новоделы Вятско-Полянского завода служат своим владельцам долго и успешно. Вероятно, во время войны стволы не только из хорошей ствольной стали делали… Себе трехлинейку, когда оружие нарезное продавать начали, я покупать не стал.
Трехлинейная винтовка уже сыграла свою роль в истории страны, ее любили наши бойцы и уважали враги. Отработала она свое и на зверовой сибирской охоте, причем отлично. Но ее время прошло.
И хотя есть любители именно этой модели оружия, трехлинеек в охотничьих магазинах больше, чем желающих их приобрести. Конечно, если предполагается ожидать зверя на номере или в засидке, можно и трехлинейкой обойтись.
Но для тех, кто ходит, имеют значение не только мощность и потенциал точности оружия, но еще и его габариты с весом. А главное — из настоящего охотничьего оружия всегда можно быстро выстрелить.
Время помогает правильно оценить многое. Сейчас, например, даже былые огорчения, принесенные конструктивными особенностями русской трехлинейки, стали очень приятными воспоминаниями об охотничьих приключениях молодости.
А яркой радости от удачи после красивых выстрелов эта винтовка дала мне намного больше. Спасибо ей за это!
Источник: ohotniki.ru
