Медвежья логика

А еще каждый косолапый — яркая индивидуальность, так что его поведение трудно предсказать, и близкие встречи с ним бывают очень опасны.

Не претендуя на глобальные обобщения, расскажу о некоторых необычных встречах с медведями.

Надеюсь, мой скромный опыт поможет натуралистам и охотникам расширить свои представления о повадках этих сообразительных зверей, безусловно, достойных осторожного и уважительного отношения.

Я никогда не охотился на медведей с ружьем, только с фотоаппаратом, и в основном попутно, с подхода, во время комплексных зоологических маршрутов. Это удобный объект для фотографа-любителя — крупный, эффектный и не самый осторожный зверь.

Мое общение с медведями началось в 1980-х годах на Западном Кавказе. Тогда в этом регионе подавляющее большинство медведей при встрече с человеком предпочитали как можно быстрее убежать и скрыться.

При съемке этих животных я старался придерживаться простых правил и считал их достаточными для обеспечения безопасности.

Вот они: не подходить ближе 40–50 метров; всегда оставлять зверю путь для свободного отхода; по возможности не пугать резкими звуками (такими как щелчок прыгающей диафрагмы, например) и неожиданным появлением, дать время животному сориентироваться.

Для этого иногда, после скрадывания против ветра, перед самой съемкой я специально становился на ветер, чтобы зверь почуял, что перед ним человек. До поры до времени соблюдение этих правил позволяло избегать неожиданностей…

 

Летом 1988 года выдалась неделя свободного времени для посещения Кавказского заповедника. Получив пропуск в Адлере, уже через пару дней я добрался до центральной части охраняемой территории. И вот удача!

Осматривая в бинокль истоки реки Синей, я вскоре обнаружил на перегибе снежника, под отвесными скалами правого борта долины медведя с признаками, характерными для закавказского (сирийского) подвида: небольшие размеры, светлая окраска, большие уши, относительно длинные ноги и короткое тело.

Этот подвид (Ursus arctos syriacus), обитающий в Закавказье и Копетдаге, был занесен в Красную книгу СССР. Хотя генетическая принадлежность медведей Кавказского заповедника тогда не была однозначно определена, фотография столь необычной особи представляла определенный интерес.

Ветер дул вверх по долине. Я сделал большой крюк и стал осторожно спускаться по снежнику левее скальной стенки. Наконец, достигнув перегиба снежного склона, снова увидел зверя. Он тщательно вынюхивал останки горных козлов (западнокавказских туров), погибших в лавинах прошлой зимой.

Вроде все было как надо: медведь в 45–50 метрах, путь отхода вниз совершенно свободен, можно начинать съемку. Зверь заметил меня быстро, но убежал не сразу, стал осматриваться и дал возможность спокойно навести на резкость «Фотоснайпер».

 

После громкого щелчка прыгающей диафрагмы телеобъектива «Таир» медведь ожидаемо бросился вниз по снежнику и исчез из виду. Но только удалось расслабиться, лелея надежду на хорошие снимки, зверь снова появился на прежнем месте и помчался, как показалось, прямо на меня. Время растянулось.

Я стал наблюдать за происходящим в режиме «замедленной съемки» и как бы со стороны. Подумалось о себе в третьем лице: видно, на этот раз парню конец. Ружья с собой не было, укрыться негде.

Пришлось готовиться к рукопашной. Автоматически, словно робот, вынужденный выполнять заданную программу, снял с плеча «Фотоснайпер», аккуратно положил его на снег, достал из поясного чехла охотничий нож, пошире расставил ноги. А до медведя было уже рукой подать, в прямом смысле.

В нос ударил резкий запах зверя, оказавшегося справа, в двух-трех метрах между мной и скалой. Хищник продолжал скакать вверх по снежнику.

Чтобы проследить за его дальнейшими действиями, пришлось развернуться на 360 градусов. Еще несколько прыжков, и, достигнув глубокой скальной трещины, медведь, практически не сбавляя скорости, взлетел по ней вертикально вверх метров на тридцать, «в распоре», как альпинист, только несравненно быстрее.

Он глянул на меня сверху вниз, и ушастая голова скрылась за уступом. Прощальный взгляд «сирийца» показался довольным и слегка ехидным…

Что ж, медвежья «шутка» удалась на славу. То что я принял за атаку, на самом деле было отступлением на заранее подготовленные позиции.

Сначала, умчавшись вниз по склону, «вдумчивый» зверь прикинул, что сгоряча выбрал не самое удачное направление для ухода от опасности, и решил исправить свою ошибку.

Не обращая внимания на человека, он просто поспешил вернуться к знакомой трещине, ведущей на неприступные скалы.

Такое нестандартное поведение обернулось для меня изрядной нервотрепкой и потерей перспективных кадров: подняв «Фотоснайпер», я обнаружил, что задняя крышка камеры широко открыта, а пленка засвечена.

Видимо, под действием адреналина я не положил, а что было силы швырнул аппарат на плотный лавинный снег, повредив замок пленочного отсека.

Вниманию читателей могу предложить лишь неважные по качеству снимки похожего медведя, сделанные ранее (1984) в той же долине «Сменой» и простым «Зенитом» со штатным объективом.

 

Переночевав в сосняке у верхней границы леса, я перезарядил пленку, кое-как закрепил крышку камеры лейкопластырем и отправился дальше, в цирки горы Уруштен. Медвежье семейство на изумрудно-зеленом альпийском склоне заметил издалека.

Колебания были недолгими. Подходить к медведице с детенышем рискованно, но другого шанса могло и не быть. Определив направление ветра, я решил подбираться сверху, но не ближе чем на 100 метров.

Для скрадывания на открытом склоне приходилось использовать любые неровности и долго ползти по-пластунски. Последние десятки метров приближался только тогда, когда оба зверя одновременно склоняли головы, выкапывая коренья в небольшой ложбинке.

Примерно в сотне метров от медведей я подготовил аппарат к съемке, поднялся в полный рост и стал ждать. Первым меня обнаружил медвежонок. Он приподнялся, с интересом посмотрел на незнакомое двуногое существо, затем повернулся к матери, продолжавшей искать коренья.

Видимо, детеныш решил: раз медведица спокойна, ему тоже стоит продолжить трапезу, не отвлекаясь на всякую ерунду.

Пришлось отложить съемку и дожидаться, когда же медведица все-таки обратит на меня внимание, сориентируется и без лишней спешки решит, что делать дальше. Когда она заметила опасность, медвежонок копался на дне ложбинки и в кадр не попал.

Медведица сделала несколько шагов вперед и долго, гораздо дольше, чем хотелось бы мне, глядела на подозрительное двуногое, слегка покачивая головой. Наконец она встала на дыбы. От сердца отлегло.

Вопреки расхожему мнению, медведь, поднявшийся на задние лапы при встрече с человеком, обычно готов не к нападению, а к отступлению.
Так было и на этот раз, но с сюрпризом.

 

Бегство медведицы — команда детенышу следовать за ней. Однако медвежонок, глубоко возмущенный тем, что ему почему-то не дают как следует подкрепиться, со всего маху хлопнул мамашу по тому месту, которое «мимо него пробегало».

Надо признать, что своего рода логика в этом комичном поступке присутствовала. Расставание было своеобразным. Я сидел на траве и хохотал во весь голос. Медведи удалялись короткими перебежками, периодически оглядываясь с нескрываемым любопытством.

Вспоминается еще один случай забавного поведения медвежьего семейства. Эта памятная встреча произошла на севере Амурской области, в Зейском заповеднике. От бывалых таежников я не раз слышал, что в Приамурье звери почему-то не особенно боятся надувных лодок красного и оранжевого цвета, иногда даже интересуются ими.

Может быть, животные принимают такую надувнушку за плывущего изюбря, в летней окраске которого преобладают рыжие тона? Готовясь к очередному мониторинговому сплаву по реке Гилюй, я решил проверить это предположение, для чего специально взял с собой яркий оранжевый спасжилет.

 

Моя старая резиновая лодка «Турист-3» была зеленоватого цвета, но жилет, размещенный поверх груза, должен был привлечь внимание любопытных зверей, и такие нашлись. Проходя перекат перед урочищем Чиповская коса, я слева по борту издали заметил медведицу с двумя медвежатами. Семейка медленно брела вдоль уреза воды, лакомясь диким луком.

Стараясь не плюхать двухлопастным байдарочным веслом, я подогнал лодку на 30–40 метров к берегу и стал готовить аппарат к съемке. «Резинку» бесшумно несло течением навстречу медведям, и наконец самка это заметила. Наступил «момент истины»: сразу убежит или заинтересуется? Медведицу как будто подменили.

Из расслабленного, мирно пасущегося «травоядного» она мгновенно превратилась в целеустремленного «исследователя» и быстро направилась прямиком к лодке, детвора за ней.

Несомненно, мамаша приняла мое плавсредство, «украшенное» оранжевым спасжилетом, за утонувшего изюбря, влекомого рекой к вожделенному медвежьему обеду. Толком не разглядев, что пред ней, медведица насторожилась, встала на дыбы.

Широко раздувая ноздри и поворачиваясь в разные стороны, она отчаянно пыталась уловить запах.

Не верьте тем, кто утверждает, будто бурые медведи не могут выражать эмоций мимикой. Недоумение, разочарование и страх одновременно отразились на морде самки, когда она поняла, что привела своих детей не к лакомой вкусняшке, а к смертельной опасности — к человеку.

Медвежата еще не знали, что их племени положено избегать людей, но сразу ощутили беспокойство матери. В следующее мгновение только пятки косолапых засверкали над Чиповской косой. Хочется надеяться, что малыши навсегда запомнят этот урок медвежьей техники безопасности.

 

При встречах с медведями людям не стоит забывать об осторожности. Не следует обольщаться и тем, кто думает, что определенный опыт общения с этими хищниками всегда поможет избежать неприятностей.

Охотничий или исследовательский азарт тоже плохой советчик, так как иногда приводит к неадекватным действиям. Должен рассказать о подобной своей ошибке, которая едва не стала роковой.

Дело было в 2009 году на гольцах Зейского заповедника. Гольцами здесь называют горные тундры — безлесные пространства на вершинах хребтов, покрытые низкорослыми кустарничками, мхами, лишайниками, перемежающимися с куртинами кедрового стланика, скальными останцами и каменистыми участками.

Тот год запомнился хорошим урожаем орешков кедрового стланика. В августе — начале сентября на гольцах наблюдалась значительная концентрация медведей.

По результатам наших учетов в гольцах и подгольцовой зоне на площади около 30 кв. км на две-три недели собирались звери с территории около 2000 кв. км — не менее сорока особей. Динамическая плотность населения почти как в долинах рек Камчатки во время хода красной рыбы!

Периодическое паломничество медведей к вершинам заповедных гор связано с тем, что на сотни километров южнее и севернее восточной части хребта Тукурингра практически нет плодоносящего кедрового стланика, а ведь его орешки — излюбленный нажировочный корм косолапых.

И неудивительно! По питательности они не имеют себе равных: в ядрах содержится до 65 % масла, до 20 % белков, более 10 % крахмала, много минеральных солей.

Стояла середина сентября. Надо было провести наблюдения за финальной стадией кормовых кочевок медведей в верхних высотных поясах заповедных гор. Со мной поднялась на гольцы Ольга Куликова — орнитолог, аспирантка кафедры биогеографии географического факультета МГУ.

В ее задачу входил учет птиц — полноправных участников «орехового» пиршества. Более того, один из видов пернатых — кедровка, пожалуй, командует «медвежьим парадом» в горных тундрах заповедника.

Большую часть урожая орешков кедровки прячут под мох. Поскольку под пологом густых зарослей стланика нет ничего, кроме старой хвои, птицы вынуждены делать свои запасы на открытых участках моховых тундр, где медведи легко отыскивают орешки по запаху.

Косолапые должны быть благодарны кедровкам за приготовленное угощение, ведь куда проще сразу доставать орешки из-подо мха, чем ломиться в поисках шишек по густым зарослям стланика. Мы тоже решили поискать под ногами запасы кедровок, но тщетно: без помощи звериного обоняния это невозможно.

Было похоже, что медведи уже покинули гольцы. Внимательный осмотр в бинокль безлесных участков склонов ничего не дал. Но я все же решил продвигаться дальше по открытым местам, минуя заросли стланика, чтобы нос к носу не столкнуться с запоздалым медведем.

Вероятность такой неожиданной встречи была особенно велика из-за свиста ветра, заглушающего остальные звуки. Когда я все внимание сконцентрировал на выборе оптимального пути, вдруг сзади послышался тревожный возглас орнитолога.

Быстро осмотревшись, я увидел справа крупного медведя, лежащего у зарослей стланика. До него было не более 30 метров.

 

Огромный зверь безмятежно спал у края поляны на странном возвышении из обрывков мха и кустарничков. Я снял с предохранителя двустволку, жестом показал Ольге, чтобы держалась у меня за спиной, и сделал несколько шагов назад.

По-хорошему тут надо было совсем уйти, но азарт фотоохотника сыграл со мной злую шутку: уж очень хотелось напоследок запечатлеть богатырский сон хозяина тайги.

Зверь не помещался в кадр, пришлось наполовину убрать зум. И все равно снимок не получался. Не тот ракурс, да и вообще спящий медведь в кадре смотрелся неважно. Тогда я решил отойти метров на 100–120 и аккуратно потревожить зверя, одновременно дав понять, что перед ним люди.

Для этого надо было занять позицию так, чтобы ветер нес наш запах прямо на медведя. Задуманное удалось осуществить лишь частично. Удалившись метров на 60–70, я обнаружил, что дальше отходить некуда: высокие ветки стланика полностью перекроют обзор.

В большинстве случаев при встрече с медведем 70 метров достаточно безопасная дистанция. Однако на этот раз все было необычным: спящий крупный самец, непонятный «матрасик» изо мха и кустарничков, а главное — рядом человек, за безопасность которого я отвечаю.

Но, увы, азарт затуманил разум. Я сказал Ольге, чтобы держалась в паре шагов за моим левым плечом и ни в коем случае не бежала, что бы ни случилось. После того как телеобъектив был переведен в режим максимального приближения, мы встали на ветер.

Я ожидал, что медведь, почуяв запах людей, поднимется на дыбы, а затем убежит.

Помню, готовился повернуть аппарат для вертикального кадра, если вставший на задние лапы зверь не поместится в видоискатель. Медведь медленно приподнял голову и потянул носом, затем как будто успокоился и снова прилег, но от его тяжелого взгляда стало как-то неуютно.

Через долю секунды расслабленно лежавший зверь превратился в огромное мохнатое «ядро», летящее прямо на нас. Скорость его рывка была фантастической: мох, поднятый зверем, пробежавшим метра полтора-два, долго висел в воздухе.

На этот раз время не просто замедлилось, а почти остановилось. Вместо фотоаппарата в руках сразу оказалось ружье. Одна за другой замелькали отрывочные мысли. Отпугнуть выстрелом в воздух?

Только пулю зря потратишь, уже ведь атакует; такого и двумя выстрелами вряд ли остановишь. Достать еще пулю из патронташа? Не успею, надо стрелять. Нет, рано. И далековато: могу промазать. Когда же стрелять? Вот приметный камень метрах в 10-12. Поравняется с ним — буду стрелять.

 

Как ни странно, после этих размышлений пришлось еще ждать приближения медведя. Перед самым роковым камнем он, вопреки законам физики, мгновенно развернулся на девяносто градусов, не сбавляя скорости, сделал несколько эффектных прыжков и скрылся в густых зарослях кедрового стланика.

Это не было паническим бегством — скорее, демонстрацией силы и снисходительного презрения. Было ужасно жаль, что не удалось снять удивительный разворот и гордое отступление зверя. Позже я сделал по памяти зарисовку. Весь эпизод с атакой и исчезновением медведя занял не более четырех – шести секунд…

На это короткое, но чрезвычайно насыщенное событиями время я просто забыл о напарнице. А она как ни в чем не бывало стояла на оговоренном месте, не сделав ни шагу с момента начала съемки.

Ее выдержка и дисциплина спасли нас всех, включая медведя. Бегство наверняка бы спровоцировало зверя на продолжение атаки, и тогда пришлось бы стрелять. Промахи с такой дистанции маловероятны, но попали бы пули по месту — большой вопрос.

Стрелять медведя в стремительной лобовой атаке почти некуда, во всяком случае если рассчитываешь бить наверняка.

Голова у него какая-то несуразно маленькая (к тому же она все время норовит соскочить с линии прицела при размашистых прыжках зверя); все остальное — мышцы и жир, попадание в которые даже двух пуль 12-го калибра не гарантирует мгновенной остановки крупного животного на большой скорости.

Я спросил Ольгу об ее ощущениях. Вот краткое изложение ее рассказа: «Когда медведь побежал, немного похолодело внутри. Увидела у вас в руках ружье и сразу отпустило. Только подумала: чего это он не стреляет?

Потом решила, что, наверное, так надо, и долго-долго смотрела, как красиво скакал могучий зверь». Надо сказать, уже в то время Ольга являлась опытным полевиком, занималась альпинизмом, была готова к адекватному поведению в экстремальных ситуациях, что и продемонстрировала.

Однако и для нее решающим фактором, обеспечившим необходимую при атаке медведя выдержку, стало ружье в руках сопровождающего — подтверждение известного правила техники безопасности: в местах, где много медведей, в группе исследователей или туристов следует иметь хотя бы одну единицу огнестрельного оружия.

Это, конечно не гарантирует полной безопасности, но способствует адекватному поведению членов группы при близких встречах с медведями.

Не стоит отказываться и от других средств: баллончиков со спреем «Антизверь», фальшфейеров, отпугивающих сирен и т.п. Они хорошо дополнят защитный арсенал, хотя и не заменят ружья (с ним все же спокойнее)…

 

После того как медведь скрылся в стланике, я выстрелил в воздух, чтобы обозначить наше присутствие, и на всякий случай перезарядил двустволку. На душе было паршиво, грызла досада на себя за непростительную ошибку.

На севере Приамурья у крупных медведей-самцов «не принято» явно показывать страх перед человеком. Обычно они уступают дорогу двуногим, но часто делают это неохотно и без особой спешки, типа «не очень-то мне и надо в ту сторону».

Я знал об этом, но пошел на неоправданный риск, подвергнув опасности напарницу. Да и съемка толком не удалась: на снимках был только лежащий зверь. О том, что успел щелкнуть начало атаки, я узнал, только быстро просмотрев на дисплее последние кадры, и это несколько улучшило настроение.

Внимательное изучение снимков с максимальным увеличением показало, что нос у медведя слегка порван, вероятно, отбивавшейся жертвой. Сразу проверить догадку не удалось. Повторное обследование медвежьей кучи с дорогой туда и обратно завтра заняло бы не менее трех-четырех часов.

Но тогда бы мы не успели к условленному сроку спуститься к подножью хребта на грунтовку Зея — Золотая Гора, где нас ждала машина заповедника. Через пару недель на месте событий действительно были обнаружены останки небольшого медведя и разбросанная куча ветоши.

Судя по размерам когтей, это был не беспомощный сеголеток, а молодой зверь не менее двух-трех лет. Для бурых медведей каннибализм не что-то из ряда вон выходящее.

Я и раньше пару раз встречал в горных тундрах медвежий помет с шерстью. Почему-то хотелось думать, что косолапые поедали уже умерших собратьев.

Теперь стало ясно, что некоторые крупные особи целенаправленно охотятся на более мелких медведей в местах сезонных концентраций, к тому же не прочь приготовить из них деликатес — подквасить собрата в куче ветоши, согревая своим теплом. Но не станем их за это винить, у каждого вида свои привычки…

Осталась неразгаданной лишь одна загадка: почему же все-таки зверь отвернул? Ложные или демонстративные атаки более характерны для самок, прикрывающих своих медвежат. Крупный же самец, защищающий свою добычу, идет до конца.

Может быть, избежать столкновения позволила интуиция опытного зверя, предупредившая его о смертельной опасности?

В любом случае он оказался рассудительнее меня. Видимо, нам стоит уважительнее относиться к загадочной медвежьей логике, являющейся частью великой логики дикой природы.

Источник: ohotniki.ru