Дыхание осени

УТРЕННЯЯ ПРОХЛАДА

Тишина. Рассвет багрово-оранжевыми языками пламени лизнул кроны стоящих за домом огромных вековых сосен, которые вспыхнули нежнейшим заревом, вобрав в себя первые рассветные лучи восходящего солнца.

Слабый туман с едва уловимым запахом торфа стелился над землей, местами прерываясь и вновь наплывая на стоящие деревья, кустарники, постройки.

Золотые шары низко склонили к земле свои сочные ярко-желтые головы, словно отдавая земной поклон уходящему лету и встречая «огненную» осень. Воздух наполнен запахами увядающей листвы и, конечно же, тонким ароматом поспевших и еще только дозревающих яблок, так заманчиво развешанных по упругим, раскидистым ветвям.

Утренняя прохлада бодрила, кружила голову, придавая силы для предстоящего долгого пути. За моей спиной, обхватив широкими лямками плечи, висел охотничий «сидор», а правое плечо привычно оттягивала вертикалка.

Сентябрьский день обещал быть тихим и солнечным. Поправив висевшее на плече ружье, я уверенно зашагал хорошо знакомой лесной тропинкой.

Преодолев низкое сыроватое место, густо поросшее болотной осокой и еще какой-то травянистой растительностью, абсолютно для меня неведомой, я вышел на старую грунтовую дорогу, ведущую к деревне Тупицыно.

По этой лесной аллее приятно идти в любое время года, но вот, наверное, осенью лучше всего. Земля у стволов деревьев была покрыта зеленым мхом, на котором лежала опавшая березовая листва. В грибные годы здесь можно с успехом отыскать и белые грибочки, подосиновики, а то и рыжики.

Но на сей раз, внимательно осмотрев место, где обычно из года в год находил грибы, я положил в рюкзак всего лишь два крепких подосиновика и удовлетворенный скромной грибной добычей неторопливо пошел дальше.

Вскоре старый лес закончился, и передо мной предстал небольшой островок, на пересечении дорог затянутый молодым березняком. В утренней тишине одиночно срывающиеся сухие листья, падая вниз, с легким шелестом, задевали ветви березок.

Осень сильными ветрами и холодными дождями еще не успела сорвать всю золотую листву с берез и укутать ею землю вокруг этих стройных деревьев. Все это еще впереди, а пока березы покрыты золотом осени, вдохнувшей в них эту красоту.

Кусты папоротника под деревьями сделались буро-коричневыми, с легкой зеленцой, и уже хрустят под ногами. Первое дыхание осени чувствуется как раз по выцветанию огромных листьев папоротника. Именно их, окрашенных осенью, в первую очередь замечаешь, как только попадаешь в лес.

И после того, как сухая, увядшая листва вовсе сойдет с деревьев, эти ржавые листья все так же сплошным массивом еще долго, до первого снега, будут волноваться на ветру.

ВАЛЬДШНЕПИНЫЕ ВЫСЫПКИ

Пока я стоял и рассматривал осенний лес, в стороне от меня с шумом сорвался с земли осенний вальдшнеп и, быстро мелькнув среди деревьев, скрылся из виду. «Неужели, высыпка?» – мелькнула у меня мысль. Сейчас им самое время!

Быстро перезаряжаю ружье «шестеркой» и медленно, шаг за шагом, ступаю по мягкой, слегка пружинящей лесной подстилке. Надеюсь на то, что в какое-то мгновение осеннюю тишину вновь взорвет вальдшнепиный подъем, и мне повезет, и я смогу положить в свой охотничий рюкзак к тем подосиновикам жирного осеннего валешеня – столь желанный трофей истинного охотника.

Да, осенние вальдшнепиные высыпки – еще одна примета наступающей осени, ее дыхание, очарование, доставляющее охотнику сладостные минуты. Первые вальдшнепиные высыпки начинаются на Мещере уже в конце августа.

Сперва они невелики, и поднять больше двух -трех лесных куликов с одного места вряд ли удастся. Чаще бывает так, что вальдшнепиную высыпку и не ожидаешь вовсе. Идешь себе чистым березнячком, высматривая притаившиеся грибы, и вот с треском взлетает вальдшнеп, кажущийся просто огромной добычей по сравнению с тем, что подстрелишь на вечерней тяге в весеннюю пору.

А за ним, все так же удивляя тебя и волнуя охотничью душу, срываются с земли один за другим длинноносые лесные кулики и невредимыми скрываются среди берез. И ты вновь жалеешь, что пошел именно за грибами, а не на охоту по высыпкам.

И эта охотничья досада будет тебя грызть всю дорогу до самого дома. А придя домой, обязательно расскажешь всем о том, что видел. Не правда ли, обычная ситуация для охотника? Но это и есть суть охоты – трофей должен быть трудным и запоминающимся.

С каждым шагом я испытывал сильное волнение, чувствовал, как бьется в груди собственное сердце, при этом крепко сжимал в руках ружье и был готов в любой момент вскинуть его к плечу. И вот он, случай!

Вальдшнеп охристо-бурой вспышкой взмывает свечой вверх и после выстрела падает за небольшую елочку, выросшую среди этого березового великолепия. Я осторожными движениями пальцев перебираю необычное оперение лесного таинственного кулика, переворачиваю птицу в руках, как нечто диковинное и необычное, увиденное мною впервые.

Ловлю себя на мысли, что именно так бывает всегда, когда в руках оказывается очередной добытый вальдшнеп. Потому предстоящие дорога и возвращение домой воспринимаются уже совсем по-другому, с каким-то исключительным достоинством.

Малиново-желтая заря, что зажглась на рассвете, уже давно догорела, оставив после себя ослепительное солнце.

Впереди меня за неплотной стеной ельника слегка просматривалась старая вырубка, уже весьма поросшая молодью, поднявшейся чуть выше человеческого роста. Деревца так плотно росли друг к другу, что пройти по этому мелятнику было исключительно трудно.

Всегда прилагаешь максимум усилий, делая каждый шаг, отводя от лица упругие хлесткие ветви молодых деревьев и смотря под ноги, чтобы не наткнуться на оставшиеся после вырубки и затаившиеся среди высокой травы пни.

Лосевой вырубкой называют бывалые охотники такую заросшую лесосеку. Любят сохатые в них держаться. Корма много и добраться до него можно легко: вкусные молодые побеги рядом. И затаиться при необходимости можно.

Так, однажды, стоя в осеннем лесу совсем близко от лосихи с лосенком, я совсем не скоро смог увидеть их. И заметил лишь после того, как звери, развернувшись на одном месте на сто восемьдесят градусов, стали быстро уходить, мелькая белизной длинных ног.

ЛЕСНЫЕ ТАЙНЫ

А вот и следы любовного буйства быка-рогача – поломанные деревца и взбитая копытами земля у подножья березок. Гон лосей – еще одно «дыхание» осени, ее визитная карточка и неотъемлемая примета, которую не скроешь, но которую могут увидеть и распознать только наблюдатели лесных тайн.

На глаза вновь попались медно-бронзовые листья папоротника, растущие вдоль опушки вырубки. Задетые мной при ходьбе, они, слегка покачиваясь, зашуршали, как будто переговариваясь меж собой и ругая меня за мою неосторожность.

На чистых открытых местах, заросших брусничником, рубиновыми жемчужинами, словно нанизанными на невидимую нить, выделялись ягоды этого вечнозеленого растения. Наклонившись и сорвав несколько крепких ягод, я отправил их в рот и вскоре ощутил сладко-кисловатый вкус, присущий только этой ягоде.

На брусничниках в осеннюю пору активно держатся выводки боровой дичи. Особенно часты здесь встречи с рябчиками. Вспугнутые с земли, они, взлетев, как правило, не улетают далеко, а рассаживаются и начинают внимательно, с нескрываемым любопытством, наблюдать за виновником беспокойства.

Конечно, для охотника, вышедшего на рябчиную охоту, это самый легкий трофей. Но трофей ли это?! Иное дело – добытый на манок пестрый хохлатый петушок этой лесной птицы-отшельника. Здесь нужны и опыт, и выдержка, и умение подражать голосу птицы.

Что является главным в этой охоте – сказать трудно. Наверное, все. Вот такой-то трофей и будет самым дорогим и запомнится на долгое время, а может и на всю жизнь!

С огромной осины, стоящей особняком в углу вырубки, тяжело сорвался глухарь и после нескольких взмахов сильными крыльями, спланировав, скрылся за ольховником, растущим по берегу лесной речушки.

Раз мошник стал на осины вылетать, знать, уже лист поспел, и совсем скоро посыплется он с ветвей на землю, устилая ее разноцветным ковром. Осиновый лист вообще особенный. Вроде бы тишина стоит в осеннем лесу. Ни ветерка. А посмотришь на осиновую крону – на ней каждый листочек дрожит, словно живой. И шелест этот звонко раздается по округе, привлекая к себе внимание.

С трудом преодолев заросшую вырубку, пробираясь не только через густо растущие деревья, но и заросли колючего ежевичника, я вышел к берегу лесной речки, которую хорошо знал и не раз переходил вброд.

– Вот тебе и на! – не сдержав удивления, воскликнул я, глядя на стоячую, слегка покрытую осенним опавшим листом воду, уровень которой доходил до самой высокой отметки. Чуть правее по реке был слышен шум воды, падающей с построенной бобрами плотины.

– Надо же, и сюда добрались! – моему изумлению не было предела. Эта речушка, затаившаяся среди леса, берет свой исток в низине за дальним бором, где бьет множество ключей, и несет свои тихие воды к такой же, как она, речке – притоку реки Щуровки.

Берега ее сильно заросли и стали труднопроходимыми. Неоднократно я пытался пробраться ими до Жучковой сторожки, но после трудного и, как мне всегда казалось, очень и очень долгого перехода я неминуемо сворачивал с выбранного пути и добирался до назначенного места уже другой, более проходимой дорогой.

Последний раз я стоял на берегу этой речушки весной, в апреле, возвращаясь с тетеревиного тока. Помню, что свободно перешел речку, не встретив преграды. Знать, только за летние месяцы бобры речку перекрыли. Надолго обосновались. Осинника – любимого корма – вон как много! Я взглядом обвел лес.

А вот и бобровые заготовительные работы налицо. Комель огромной осины был наполовину подгрызен этими обитателями лесной речки. Осина еще стояла крепко, широко раскинув крону, прикрыв ею другие, более низкие деревца. «Долго ли она еще так простоит – сказать трудно», – вдруг подумал я, всматриваясь в это могучее дерево.

Неожиданно появившийся над вершинами деревьев черный как смоль ворон несколько раз гакнул и, разрезая воздух огромными крепкими крыльями, полетел дальше по своим только ему ведомым делам.

РЯБЧИК

Белоснежные клочковатые облака плыли по бескрайнему небосводу, словно пытаясь догнать друг друга в этой неравной гонке.

Среди пожелтевшей травы зелеными столбиками стояли молодые ольхи, покрытые еще крупной листвой, и будто совсем не чувствовали прихода осени. Листва с них опадет в самую последнюю пору.

Бывает так, что лес уже припорошен первым снегом, а молодые ольхи еще в листве. Никак не хотят одеяние сбрасывать, как будто надеются на возвращение теплых летних дней.

Совсем близко от того места, где я стоял, просвистел рябчик. Спустя минуту-другую он в быстром полете прошмыгнул среди ольховника и вновь стал невидимым, скрывшись среди густых ветвей одиноко стоящей в ольховнике старой ели, откуда вновь послышалась его мелодичная трель.

Немного пройдя по тропинке вперед, я постарался затаиться и стал манить невидимого для меня петушка. Ответный посвист моего «соперника» не заставил долго ждать, и спустя короткое время рябчик с шумным хлопаньем крыльев перелетел с ели и уселся на ольху.

Выстрел глухо ухнул в лесной глуши, и птица, ломая тонкие хлипкие ольховые ветки и теряя выбитое перо, упала к подножию дерева. А я все так же продолжал еще какое-то время стоять, прислонившись плечом к такой же ольхе, сжимая в руках ружье и вслушиваясь в осенний лес.

Как только начинают активно идти на манок рябчики, значит, наступил самый прекрасный период осени – ее золотая пора. Осень, раскрасив лес в желто-багрово-коричневые тона с различными оттенками, сделала его похожим на волшебный терем, словно пришедший из сказки. Но длится такая красота совсем недолго.

Как только начнет изо дня в день затягивать небо свинцовыми тучами и зашумят холодные осенние дожди, напитывая землю влагой и срывая увядшую листву, вот тут-то и приходит конец золотой осенней поре и наступает время бурного листопада, за которым неминуемо последует предзимье.

Повторяющиеся один за другим морозные утренники еще больше усиливают листопад, и при ветре сотни листочков, срываясь, летят вниз к земле, плотно устилая ее и тем самым подготавливая к долгой, морозной зиме. И так из года в год.

Счастлив тот, кто, не пропуская дней золотой осени, непременно спешит в лес, чтобы насладиться этой порой, согреть красотой душу и наполнить ее яркими впечатлениями.

Источник: ohotniki.ru